Лунная Феерия
Том 1. Глава 1. Воронье пугало и фей
Перевод - Ксена
Анлейт - AQUA Scans
& Icarus Bride
Солнце всходило прямо перед ней – теплые лучи ярко сияющего белого света били Анне в лицо. Сидя на козлах, Анна держала в руках поводья. Она чувствовала, как под подол ситцевого платья задувает ветер. Даже несмотря на чистые кружева, охватывающие края её скромненького платья, она ничего не могла поделать со своей дрожью.
Глубоко вздохнув, она посмотрела в небеса.
Дождь вчерашней ночью, кажется, слегка прибил пыль. Над ней простиралось ясное осеннее небо.
Сегодня день её отъезда. Держа поводья обеими руками, она смотрела вперёд.
Дорога была слякотной: грязь наматывалась на колёса запряжённой лошадью повозки.
Отныне она была сама по себе и должна была одна ехать по этой дороге. Её худенькое тело напряглось от беспокойства.
Но одновременно с этим она чувствовала надежду, теплящуюся в её груди.
- Анна! Подожди, Анна!
Из-за спины она услышала голос.
За похожей на коробку повозкой, в которой ехала Анна, виднелись усыпавшие окрестности простые дома из камня. Последним полугодом Анна была обязана Кноксберри, деревне, расположенной на северо-западе королевства Хайленд.
С самого рождения Анна вместе с её матерью, Эммой, путешествовала. И поэтому деревушка Кноксберри стала первым местом, где они остановились на целых шесть месяцев кряду.
Из этой деревни к ней бежал высокий, златокудрый мальчик. Он был единственным сыном семьи, которая заправляла изготовлением сладостей в Кноксберри. Его имя было Джонас.
- Ва-а, это плохо!
Быстро опустив голову, Анна хлестнула лошадь, благодаря чему повозка начала двигаться. Затем она помахала ему рукой.
- Джонас! Спасибо! Пожалуйста, заботься о себе!
- Подожди немного, Анна! Стой! Ты ненавидишь меня?!
- Нет, не волнуйся.
Джонас кричал громким голосом на пределе своих лёгких.
- Тогда… тогда, пожалуйста, подожди!
- Блин, я уже приняла решение. Прощай!
Расстояние между ними быстро увеличивалось. Когда Джонас больше не мог гнаться за повозкой, он остановился. Задыхаясь, он смотрел на неё с недоумением.
Анна ещё раз наддала поводьев, прежде чем вновь посмотреть вперёд.
- Пригляди за мной… мама.
Этой весной здоровая и весёлая Эмма заболела.
И, когда они случайно остановились в Кноксберри, она потеряла возможность двигаться.
Деревенские были добры к незнакомым им Анне и Эмме.
Они оставались в деревне, пока пытались вылечить болезнь Эммы, и деревенские посоветовали им пойти в дом Джонаса. Мать и дочь провели там шесть месяцев, не заплатив ни пенни. Возможно, его семья помогла, потому что они занимались одним делом.
Однако Эмма так и не выздоровела. Она умерла полмесяца назад.
«Найди свой собственный путь и твердо ступай по нему. Ты, ты точно сможешь это сделать. Ну, ты хорошая девочка, так что не плачь».
Это были… последние слова Эммы.
Началась организация погребения, захоронения в местной церкви.
Пока она выполняла всё необходимое, поверхностное горе быстро проскользнуло мимо. Хоть в сердце своём Анна и чувствовала печаль, слёзы не появлялись на её лице.
«Эмма сейчас… спит на кладбище Кноксберри», - такими мыслями её наполненное туманом сердце смогло успокоить её разум.
Когда она со всем закончила, прошло уже полмесяца со смерти Эммы. И Анна решила уехать.
Три ночи назад Анна сказала семье, которой была обязана кровом, что отправляется в путешествие.
- Анна, ты не можешь путешествовать в одиночку. Будет хорошо, если ты просто останешься в нашей деревне. И… точно. Почему бы тебе не стать моей невестой? – прошептал Джонас, схватив за руку твердо настроенную уехать Анну. Тщательно расчёсанные пряди мягких золотистых волос, мягкая улыбка… И блестящие глаза, устремлённые на Анну.
- Я всегда думал о тебе.
Анна и Джонас шесть месяцев жили под одной крышей. Но за всё это время они даже ни разу толком не поговорили. У неё и мысли никогда не появлялось, что он может начать ухаживать за ней.
Среди иных изящных черт Джонаса выделялись его изумительно красивые голубые глаза. Они выглядели, как дорогое стекло, которое закупалось на юге для короля.
Взгляд этих глаз озадачил девушку, не имеющую понятия, любят они друг друга или всё же недолюбливают.
Не то чтобы его ухаживание было ей неприятно. Но, даже если так, Анна уже решилась на путешествие.
Она подумала, что если расскажет Джонасу о своём отъезде, то он может попытаться удержать её. Так что она решила тайно уехать из деревни ранним утром. Однако, как и следовало ожидать, Джонас пошёл за ней.
- Замужество…
Её голос звучал рассеяно. Как будто это понятие ничуть не касалось её.
В деревне Джонас был популярен среди девушек.
Конечно, одной из причин его популярности была его причастность к процветающему магазину сладостей.
Хоть он и жил в деревне Кноксберри, Джонас принадлежал к известной фракции мастеров сладостей, а также являлся кровным родственником основателя гильдии Рэдклифф.
Было очень вероятно, что его выберут на место следующего главы гильдии Рэдклифф.
А до того, чтобы подготовиться к становлению следующим главой гильдии, Джонас, по слухам, собирался в имперский город Льюистон для обучения.
Такие слухи кружили по деревне.
Что касается возглавления гильдии мастеров сладостей, если ему повезёт, он может стать даже виконтом.
Для сельских девушек Джонас уже был принцем.
По сравнению с остальными Анна была слишком мала для своих 15 лет. Долговязую, с волосами цвета спелой пшеницы, её всегда называли «Пугалом».
И к тому же, её единственной собственностью была утомлённая лошадь и старая повозка.
Богатый златокудрый принц, просящий руки пугала. Это было похоже на сон.
- Ну что ж. принц не может по-настоящему влюбиться в пугало, - с горькой улыбкой пробормотала Анна, понукая лошадь.
Джонас по натуре был распущенным: он был особо добр к девушкам. Единственной причиной, по которой такой человек мог сделать ей предложение, была жалость к ней, возникшая из-за её обстоятельств.
Она не хотела, чтобы её брали в жёны из-за сочувствия. Свадьба с принцем, который добр к принцессе, и вечное счастье, как в сказке, не казались ей стоящей жизнью.
Не сказать, чтобы она ненавидела Джонаса. Но жизнь с ним её не привлекала.
Испытать всё, что только можно, пробиваясь своими силами – такую жизнь она хотела.
Отец Анны оказался втянут в гражданскую войну и умер вскоре после её рождения.
Но Эмма, оставшись одна, растила Анну и продолжала жить.
Кроме того, Эмма стала мастером серебряного сахара и занималась восхитительным делом.
Мастера сладостей встречались повсеместно в Хайленде. Но признанные мастерами серебряного сахара были лучшими из лучших, и такие встречались только в Хайленде.
Эмма стала мастером серебряного в возрасте двадцати лет.
Сладости, сделанные мастерами серебряного сахара, продавались по более высокой цене, нежели те, что были сделаны руками обычного создателя сладостей. Однако в городках и деревеньках такие дорогие сладости не особо продавались.
В имперском городе Льюистоне спрос на них был просто огромен. Но поскольку там собирались почти все известные мастера серебряного сахара, соревноваться с ними было очень трудно.
Эмма путешествовала по всему королевству, ища тех, кому нужны сахарные сладости.
Она любила бездонно сильную яркость, которой обладала Эмма.
Путешествие было суровым, но то, что ты зарабатываешь всё своим трудом, идёшь на своих двоих, делало его приятным.
«Будет замечательно, если я смогу стать мастером серебряного сахара, как мама».
Эта ленивая мысль прочно засела в её голове. Когда Эмма умерла, она, наконец, определилась со своим будущим: безмерная любовь и уважение к своей матери определили цель Анны.
«Я стану мастером серебряного сахара».
Но мастером серебряного сахара стать нелегко. Она знала это, как и все.
Каждый год в Льюистоне королевская семья проводила Ярмарку Сладостей.
Чтобы стать мастером серебряного сахара, нужно было принять в нём участие и выиграть королевскую медаль.
Эмма участвовала в ярмарке, когда ей было двадцать, и была награждена королевской медалью. И, таким образом, получила право называть себя мастером серебряного сахара.
Серебряные сладости делались из серебряного сахара, извлекаемого из сахарных яблок. Помимо серебряного сахара ничто не подходило для изготовления сахарных сладостей. Не было ничего прекраснее, чем мастерски созданные сладости из серебряного сахара.
Сахарные сладости использовались при проведении свадеб, похорон, коронаций, совершеннолетий и других самых разнообразных церемоний.
Говорят, без сахарных сладостей не может начаться ни одна церемония.
Серебряный сахар дарует благословление и избавляет от несчастий. Его часто называют «обещанием сладкого благословления», святой пищей.
Легенды гласят, что, когда феи ещё правили Хайлендом, сказочные человечки кушали серебряный сахар, чтобы продлить свою жизнь.
Говорили, что таинственная энергия, называемая «образом», обитала в красивых сладостях, сделанных из серебряного сахара.
Люди тоже ели серебряные и сахарные сладости, но это, конечно, не удлиняло их жизнь.
Но люди так же смогли заполучить загадочную силу, которая помогает продлевать жизнь феям.
На самом деле, когда люди съедают красивую сахарную сладость, внезапно к ним приходит удача. Несомненно, удачливость человека сильно повышается.
Именно это люди поняли после сотен лет опыта.
Так было из-за того факта, что королевство имело строгие правила, соблюдаемые при выборе нового мастера серебряного сахара.
Дворяне всегда старались заполучить в свои руки святейшие и прекраснейшие сладости, чтобы привлечь к себе фортуну. Это говорило о том, что судьба страны основывалась на успехе сахарных скульптур, выставляемых на осенней ярмарке, событии, проводимом как молитва за мир и благополучие страны.
Как и в предыдущие годы, когда осень подойдёт к концу, в Льюистоне начнётся ярмарка.
И Анна собиралась принять в ней участие.
Каждый год только один человек мог получить титул мастера серебряного сахара.
Она слышала, что в стране до смерти Эммы было только двадцать три мастера серебряного сахара.
Это не могло быть лёгким.
Но у неё была уверенность в своих силах. Не зря же она 15 лет помогала Мастеру серебряного сахара.
Солнце всходило прямо перед ней – теплые лучи ярко сияющего белого света били Анне в лицо. Сидя на козлах, Анна держала в руках поводья. Она чувствовала, как под подол ситцевого платья задувает ветер. Даже несмотря на чистые кружева, охватывающие края её скромненького платья, она ничего не могла поделать со своей дрожью.
Глубоко вздохнув, она посмотрела в небеса.
Дождь вчерашней ночью, кажется, слегка прибил пыль. Над ней простиралось ясное осеннее небо.
Сегодня день её отъезда. Держа поводья обеими руками, она смотрела вперёд.
Дорога была слякотной: грязь наматывалась на колёса запряжённой лошадью повозки.
Отныне она была сама по себе и должна была одна ехать по этой дороге. Её худенькое тело напряглось от беспокойства.
Но одновременно с этим она чувствовала надежду, теплящуюся в её груди.
- Анна! Подожди, Анна!
Из-за спины она услышала голос.
За похожей на коробку повозкой, в которой ехала Анна, виднелись усыпавшие окрестности простые дома из камня. Последним полугодом Анна была обязана Кноксберри, деревне, расположенной на северо-западе королевства Хайленд.
С самого рождения Анна вместе с её матерью, Эммой, путешествовала. И поэтому деревушка Кноксберри стала первым местом, где они остановились на целых шесть месяцев кряду.
Из этой деревни к ней бежал высокий, златокудрый мальчик. Он был единственным сыном семьи, которая заправляла изготовлением сладостей в Кноксберри. Его имя было Джонас.
- Ва-а, это плохо!
Быстро опустив голову, Анна хлестнула лошадь, благодаря чему повозка начала двигаться. Затем она помахала ему рукой.
- Джонас! Спасибо! Пожалуйста, заботься о себе!
- Подожди немного, Анна! Стой! Ты ненавидишь меня?!
- Нет, не волнуйся.
Джонас кричал громким голосом на пределе своих лёгких.
- Тогда… тогда, пожалуйста, подожди!
- Блин, я уже приняла решение. Прощай!
Расстояние между ними быстро увеличивалось. Когда Джонас больше не мог гнаться за повозкой, он остановился. Задыхаясь, он смотрел на неё с недоумением.
Анна ещё раз наддала поводьев, прежде чем вновь посмотреть вперёд.
- Пригляди за мной… мама.
Этой весной здоровая и весёлая Эмма заболела.
И, когда они случайно остановились в Кноксберри, она потеряла возможность двигаться.
Деревенские были добры к незнакомым им Анне и Эмме.
Они оставались в деревне, пока пытались вылечить болезнь Эммы, и деревенские посоветовали им пойти в дом Джонаса. Мать и дочь провели там шесть месяцев, не заплатив ни пенни. Возможно, его семья помогла, потому что они занимались одним делом.
Однако Эмма так и не выздоровела. Она умерла полмесяца назад.
«Найди свой собственный путь и твердо ступай по нему. Ты, ты точно сможешь это сделать. Ну, ты хорошая девочка, так что не плачь».
Это были… последние слова Эммы.
Началась организация погребения, захоронения в местной церкви.
Пока она выполняла всё необходимое, поверхностное горе быстро проскользнуло мимо. Хоть в сердце своём Анна и чувствовала печаль, слёзы не появлялись на её лице.
«Эмма сейчас… спит на кладбище Кноксберри», - такими мыслями её наполненное туманом сердце смогло успокоить её разум.
Когда она со всем закончила, прошло уже полмесяца со смерти Эммы. И Анна решила уехать.
Три ночи назад Анна сказала семье, которой была обязана кровом, что отправляется в путешествие.
- Анна, ты не можешь путешествовать в одиночку. Будет хорошо, если ты просто останешься в нашей деревне. И… точно. Почему бы тебе не стать моей невестой? – прошептал Джонас, схватив за руку твердо настроенную уехать Анну. Тщательно расчёсанные пряди мягких золотистых волос, мягкая улыбка… И блестящие глаза, устремлённые на Анну.
- Я всегда думал о тебе.
Анна и Джонас шесть месяцев жили под одной крышей. Но за всё это время они даже ни разу толком не поговорили. У неё и мысли никогда не появлялось, что он может начать ухаживать за ней.
Среди иных изящных черт Джонаса выделялись его изумительно красивые голубые глаза. Они выглядели, как дорогое стекло, которое закупалось на юге для короля.
Взгляд этих глаз озадачил девушку, не имеющую понятия, любят они друг друга или всё же недолюбливают.
Не то чтобы его ухаживание было ей неприятно. Но, даже если так, Анна уже решилась на путешествие.
Она подумала, что если расскажет Джонасу о своём отъезде, то он может попытаться удержать её. Так что она решила тайно уехать из деревни ранним утром. Однако, как и следовало ожидать, Джонас пошёл за ней.
- Замужество…
Её голос звучал рассеяно. Как будто это понятие ничуть не касалось её.
В деревне Джонас был популярен среди девушек.
Конечно, одной из причин его популярности была его причастность к процветающему магазину сладостей.
Хоть он и жил в деревне Кноксберри, Джонас принадлежал к известной фракции мастеров сладостей, а также являлся кровным родственником основателя гильдии Рэдклифф.
Было очень вероятно, что его выберут на место следующего главы гильдии Рэдклифф.
А до того, чтобы подготовиться к становлению следующим главой гильдии, Джонас, по слухам, собирался в имперский город Льюистон для обучения.
Такие слухи кружили по деревне.
Что касается возглавления гильдии мастеров сладостей, если ему повезёт, он может стать даже виконтом.
Для сельских девушек Джонас уже был принцем.
По сравнению с остальными Анна была слишком мала для своих 15 лет. Долговязую, с волосами цвета спелой пшеницы, её всегда называли «Пугалом».
И к тому же, её единственной собственностью была утомлённая лошадь и старая повозка.
Богатый златокудрый принц, просящий руки пугала. Это было похоже на сон.
- Ну что ж. принц не может по-настоящему влюбиться в пугало, - с горькой улыбкой пробормотала Анна, понукая лошадь.
Джонас по натуре был распущенным: он был особо добр к девушкам. Единственной причиной, по которой такой человек мог сделать ей предложение, была жалость к ней, возникшая из-за её обстоятельств.
Она не хотела, чтобы её брали в жёны из-за сочувствия. Свадьба с принцем, который добр к принцессе, и вечное счастье, как в сказке, не казались ей стоящей жизнью.
Не сказать, чтобы она ненавидела Джонаса. Но жизнь с ним её не привлекала.
Испытать всё, что только можно, пробиваясь своими силами – такую жизнь она хотела.
Отец Анны оказался втянут в гражданскую войну и умер вскоре после её рождения.
Но Эмма, оставшись одна, растила Анну и продолжала жить.
Кроме того, Эмма стала мастером серебряного сахара и занималась восхитительным делом.
Мастера сладостей встречались повсеместно в Хайленде. Но признанные мастерами серебряного сахара были лучшими из лучших, и такие встречались только в Хайленде.
Эмма стала мастером серебряного в возрасте двадцати лет.
Сладости, сделанные мастерами серебряного сахара, продавались по более высокой цене, нежели те, что были сделаны руками обычного создателя сладостей. Однако в городках и деревеньках такие дорогие сладости не особо продавались.
В имперском городе Льюистоне спрос на них был просто огромен. Но поскольку там собирались почти все известные мастера серебряного сахара, соревноваться с ними было очень трудно.
Эмма путешествовала по всему королевству, ища тех, кому нужны сахарные сладости.
Она любила бездонно сильную яркость, которой обладала Эмма.
Путешествие было суровым, но то, что ты зарабатываешь всё своим трудом, идёшь на своих двоих, делало его приятным.
«Будет замечательно, если я смогу стать мастером серебряного сахара, как мама».
Эта ленивая мысль прочно засела в её голове. Когда Эмма умерла, она, наконец, определилась со своим будущим: безмерная любовь и уважение к своей матери определили цель Анны.
«Я стану мастером серебряного сахара».
Но мастером серебряного сахара стать нелегко. Она знала это, как и все.
Каждый год в Льюистоне королевская семья проводила Ярмарку Сладостей.
Чтобы стать мастером серебряного сахара, нужно было принять в нём участие и выиграть королевскую медаль.
Эмма участвовала в ярмарке, когда ей было двадцать, и была награждена королевской медалью. И, таким образом, получила право называть себя мастером серебряного сахара.
Серебряные сладости делались из серебряного сахара, извлекаемого из сахарных яблок. Помимо серебряного сахара ничто не подходило для изготовления сахарных сладостей. Не было ничего прекраснее, чем мастерски созданные сладости из серебряного сахара.
Сахарные сладости использовались при проведении свадеб, похорон, коронаций, совершеннолетий и других самых разнообразных церемоний.
Говорят, без сахарных сладостей не может начаться ни одна церемония.
Серебряный сахар дарует благословление и избавляет от несчастий. Его часто называют «обещанием сладкого благословления», святой пищей.
Легенды гласят, что, когда феи ещё правили Хайлендом, сказочные человечки кушали серебряный сахар, чтобы продлить свою жизнь.
Говорили, что таинственная энергия, называемая «образом», обитала в красивых сладостях, сделанных из серебряного сахара.
Люди тоже ели серебряные и сахарные сладости, но это, конечно, не удлиняло их жизнь.
Но люди так же смогли заполучить загадочную силу, которая помогает продлевать жизнь феям.
На самом деле, когда люди съедают красивую сахарную сладость, внезапно к ним приходит удача. Несомненно, удачливость человека сильно повышается.
Именно это люди поняли после сотен лет опыта.
Так было из-за того факта, что королевство имело строгие правила, соблюдаемые при выборе нового мастера серебряного сахара.
Дворяне всегда старались заполучить в свои руки святейшие и прекраснейшие сладости, чтобы привлечь к себе фортуну. Это говорило о том, что судьба страны основывалась на успехе сахарных скульптур, выставляемых на осенней ярмарке, событии, проводимом как молитва за мир и благополучие страны.
Как и в предыдущие годы, когда осень подойдёт к концу, в Льюистоне начнётся ярмарка.
И Анна собиралась принять в ней участие.
Каждый год только один человек мог получить титул мастера серебряного сахара.
Она слышала, что в стране до смерти Эммы было только двадцать три мастера серебряного сахара.
Это не могло быть лёгким.
Но у неё была уверенность в своих силах. Не зря же она 15 лет помогала Мастеру серебряного сахара.
Солнце всходило прямо перед ней – теплые лучи ярко сияющего белого света били Анне в лицо. Сидя на козлах, Анна держала в руках поводья. Она чувствовала, как под подол ситцевого платья задувает ветер. Даже несмотря на чистые кружева, охватывающие края её скромненького платья, она ничего не могла поделать со своей дрожью.
Глубоко вздохнув, она посмотрела в небеса.
Дождь вчерашней ночью, кажется, слегка прибил пыль. Над ней простиралось ясное осеннее небо.
Сегодня день её отъезда. Держа поводья обеими руками, она смотрела вперёд.
Дорога была слякотной: грязь наматывалась на колёса запряжённой лошадью повозки.
Отныне она была сама по себе и должна была одна ехать по этой дороге. Её худенькое тело напряглось от беспокойства.
Но одновременно с этим она чувствовала надежду, теплящуюся в её груди.
- Анна! Подожди, Анна!
Из-за спины она услышала голос.
За похожей на коробку повозкой, в которой ехала Анна, виднелись усыпавшие окрестности простые дома из камня. Последним полугодом Анна была обязана Кноксберри, деревне, расположенной на северо-западе королевства Хайленд.
С самого рождения Анна вместе с её матерью, Эммой, путешествовала. И поэтому деревушка Кноксберри стала первым местом, где они остановились на целых шесть месяцев кряду.
Из этой деревни к ней бежал высокий, златокудрый мальчик. Он был единственным сыном семьи, которая заправляла изготовлением сладостей в Кноксберри. Его имя было Джонас.
- Ва-а, это плохо!
Быстро опустив голову, Анна хлестнула лошадь, благодаря чему повозка начала двигаться. Затем она помахала ему рукой.
- Джонас! Спасибо! Пожалуйста, заботься о себе!
- Подожди немного, Анна! Стой! Ты ненавидишь меня?!
- Нет, не волнуйся.
Джонас кричал громким голосом на пределе своих лёгких.
- Тогда… тогда, пожалуйста, подожди!
- Блин, я уже приняла решение. Прощай!
Расстояние между ними быстро увеличивалось. Когда Джонас больше не мог гнаться за повозкой, он остановился. Задыхаясь, он смотрел на неё с недоумением.
Анна ещё раз наддала поводьев, прежде чем вновь посмотреть вперёд.
- Пригляди за мной… мама.
Этой весной здоровая и весёлая Эмма заболела.
И, когда они случайно остановились в Кноксберри, она потеряла возможность двигаться.
Деревенские были добры к незнакомым им Анне и Эмме.
Они оставались в деревне, пока пытались вылечить болезнь Эммы, и деревенские посоветовали им пойти в дом Джонаса. Мать и дочь провели там шесть месяцев, не заплатив ни пенни. Возможно, его семья помогла, потому что они занимались одним делом.
Однако Эмма так и не выздоровела. Она умерла полмесяца назад.
«Найди свой собственный путь и твердо ступай по нему. Ты, ты точно сможешь это сделать. Ну, ты хорошая девочка, так что не плачь».
Это были… последние слова Эммы.
Началась организация погребения, захоронения в местной церкви.
Пока она выполняла всё необходимое, поверхностное горе быстро проскользнуло мимо. Хоть в сердце своём Анна и чувствовала печаль, слёзы не появлялись на её лице.
«Эмма сейчас… спит на кладбище Кноксберри», - такими мыслями её наполненное туманом сердце смогло успокоить её разум.
Когда она со всем закончила, прошло уже полмесяца со смерти Эммы. И Анна решила уехать.
Три ночи назад Анна сказала семье, которой была обязана кровом, что отправляется в путешествие.
- Анна, ты не можешь путешествовать в одиночку. Будет хорошо, если ты просто останешься в нашей деревне. И… точно. Почему бы тебе не стать моей невестой? – прошептал Джонас, схватив за руку твердо настроенную уехать Анну. Тщательно расчёсанные пряди мягких золотистых волос, мягкая улыбка… И блестящие глаза, устремлённые на Анну.
- Я всегда думал о тебе.
Анна и Джонас шесть месяцев жили под одной крышей. Но за всё это время они даже ни разу толком не поговорили. У неё и мысли никогда не появлялось, что он может начать ухаживать за ней.
Среди иных изящных черт Джонаса выделялись его изумительно красивые голубые глаза. Они выглядели, как дорогое стекло, которое закупалось на юге для короля.
Взгляд этих глаз озадачил девушку, не имеющую понятия, любят они друг друга или всё же недолюбливают.
Не то чтобы его ухаживание было ей неприятно. Но, даже если так, Анна уже решилась на путешествие.
Она подумала, что если расскажет Джонасу о своём отъезде, то он может попытаться удержать её. Так что она решила тайно уехать из деревни ранним утром. Однако, как и следовало ожидать, Джонас пошёл за ней.
- Замужество…
Её голос звучал рассеяно. Как будто это понятие ничуть не касалось её.
В деревне Джонас был популярен среди девушек.
Конечно, одной из причин его популярности была его причастность к процветающему магазину сладостей.
Хоть он и жил в деревне Кноксберри, Джонас принадлежал к известной фракции мастеров сладостей, а также являлся кровным родственником основателя гильдии Рэдклифф.
Было очень вероятно, что его выберут на место следующего главы гильдии Рэдклифф.
А до того, чтобы подготовиться к становлению следующим главой гильдии, Джонас, по слухам, собирался в имперский город Льюистон для обучения.
Такие слухи кружили по деревне.
Что касается возглавления гильдии мастеров сладостей, если ему повезёт, он может стать даже виконтом.
Для сельских девушек Джонас уже был принцем.
По сравнению с остальными Анна была слишком мала для своих 15 лет. Долговязую, с волосами цвета спелой пшеницы, её всегда называли «Пугалом».
И к тому же, её единственной собственностью была утомлённая лошадь и старая повозка.
Богатый златокудрый принц, просящий руки пугала. Это было похоже на сон.
- Ну что ж. принц не может по-настоящему влюбиться в пугало, - с горькой улыбкой пробормотала Анна, понукая лошадь.
Джонас по натуре был распущенным: он был особо добр к девушкам. Единственной причиной, по которой такой человек мог сделать ей предложение, была жалость к ней, возникшая из-за её обстоятельств.
Она не хотела, чтобы её брали в жёны из-за сочувствия. Свадьба с принцем, который добр к принцессе, и вечное счастье, как в сказке, не казались ей стоящей жизнью.
Не сказать, чтобы она ненавидела Джонаса. Но жизнь с ним её не привлекала.
Испытать всё, что только можно, пробиваясь своими силами – такую жизнь она хотела.
Отец Анны оказался втянут в гражданскую войну и умер вскоре после её рождения.
Но Эмма, оставшись одна, растила Анну и продолжала жить.
Кроме того, Эмма стала мастером серебряного сахара и занималась восхитительным делом.
Мастера сладостей встречались повсеместно в Хайленде. Но признанные мастерами серебряного сахара были лучшими из лучших, и такие встречались только в Хайленде.
Эмма стала мастером серебряного в возрасте двадцати лет.
Сладости, сделанные мастерами серебряного сахара, продавались по более высокой цене, нежели те, что были сделаны руками обычного создателя сладостей. Однако в городках и деревеньках такие дорогие сладости не особо продавались.
В имперском городе Льюистоне спрос на них был просто огромен. Но поскольку там собирались почти все известные мастера серебряного сахара, соревноваться с ними было очень трудно.
Эмма путешествовала по всему королевству, ища тех, кому нужны сахарные сладости.
Она любила бездонно сильную яркость, которой обладала Эмма.
Путешествие было суровым, но то, что ты зарабатываешь всё своим трудом, идёшь на своих двоих, делало его приятным.
«Будет замечательно, если я смогу стать мастером серебряного сахара, как мама».
Эта ленивая мысль прочно засела в её голове. Когда Эмма умерла, она, наконец, определилась со своим будущим: безмерная любовь и уважение к своей матери определили цель Анны.
«Я стану мастером серебряного сахара».
Но мастером серебряного сахара стать нелегко. Она знала это, как и все.
Каждый год в Льюистоне королевская семья проводила Ярмарку Сладостей.
Чтобы стать мастером серебряного сахара, нужно было принять в нём участие и выиграть королевскую медаль.
Эмма участвовала в ярмарке, когда ей было двадцать, и была награждена королевской медалью. И, таким образом, получила право называть себя мастером серебряного сахара.
Серебряные сладости делались из серебряного сахара, извлекаемого из сахарных яблок. Помимо серебряного сахара ничто не подходило для изготовления сахарных сладостей. Не было ничего прекраснее, чем мастерски созданные сладости из серебряного сахара.
Сахарные сладости использовались при проведении свадеб, похорон, коронаций, совершеннолетий и других самых разнообразных церемоний.
Говорят, без сахарных сладостей не может начаться ни одна церемония.
Серебряный сахар дарует благословление и избавляет от несчастий. Его часто называют «обещанием сладкого благословления», святой пищей.
Легенды гласят, что, когда феи ещё правили Хайлендом, сказочные человечки кушали серебряный сахар, чтобы продлить свою жизнь.
Говорили, что таинственная энергия, называемая «образом», обитала в красивых сладостях, сделанных из серебряного сахара.
Люди тоже ели серебряные и сахарные сладости, но это, конечно, не удлиняло их жизнь.
Но люди так же смогли заполучить загадочную силу, которая помогает продлевать жизнь феям.
На самом деле, когда люди съедают красивую сахарную сладость, внезапно к ним приходит удача. Несомненно, удачливость человека сильно повышается.
Именно это люди поняли после сотен лет опыта.
Так было из-за того факта, что королевство имело строгие правила, соблюдаемые при выборе нового мастера серебряного сахара.
Дворяне всегда старались заполучить в свои руки святейшие и прекраснейшие сладости, чтобы привлечь к себе фортуну. Это говорило о том, что судьба страны основывалась на успехе сахарных скульптур, выставляемых на осенней ярмарке, событии, проводимом как молитва за мир и благополучие страны.
Как и в предыдущие годы, когда осень подойдёт к концу, в Льюистоне начнётся ярмарка.
И Анна собиралась принять в ней участие.
Каждый год только один человек мог получить титул мастера серебряного сахара.
Она слышала, что в стране до смерти Эммы было только двадцать три мастера серебряного сахара.
Это не могло быть лёгким.
Но у неё была уверенность в своих силах. Не зря же она 15 лет помогала Мастеру серебряного сахара.
Солнце всходило прямо перед ней – теплые лучи ярко сияющего белого света били Анне в лицо. Сидя на козлах, Анна держала в руках поводья. Она чувствовала, как под подол ситцевого платья задувает ветер. Даже несмотря на чистые кружева, охватывающие края её скромненького платья, она ничего не могла поделать со своей дрожью.
Глубоко вздохнув, она посмотрела в небеса.
Дождь вчерашней ночью, кажется, слегка прибил пыль. Над ней простиралось ясное осеннее небо.
Сегодня день её отъезда. Держа поводья обеими руками, она смотрела вперёд.
Дорога была слякотной: грязь наматывалась на колёса запряжённой лошадью повозки.
Отныне она была сама по себе и должна была одна ехать по этой дороге. Её худенькое тело напряглось от беспокойства.
Но одновременно с этим она чувствовала надежду, теплящуюся в её груди.
- Анна! Подожди, Анна!
Из-за спины она услышала голос.
За похожей на коробку повозкой, в которой ехала Анна, виднелись усыпавшие окрестности простые дома из камня. Последним полугодом Анна была обязана Кноксберри, деревне, расположенной на северо-западе королевства Хайленд.
С самого рождения Анна вместе с её матерью, Эммой, путешествовала. И поэтому деревушка Кноксберри стала первым местом, где они остановились на целых шесть месяцев кряду.
Из этой деревни к ней бежал высокий, златокудрый мальчик. Он был единственным сыном семьи, которая заправляла изготовлением сладостей в Кноксберри. Его имя было Джонас.
- Ва-а, это плохо!
Быстро опустив голову, Анна хлестнула лошадь, благодаря чему повозка начала двигаться. Затем она помахала ему рукой.
- Джонас! Спасибо! Пожалуйста, заботься о себе!
- Подожди немного, Анна! Стой! Ты ненавидишь меня?!
- Нет, не волнуйся.
Джонас кричал громким голосом на пределе своих лёгких.
- Тогда… тогда, пожалуйста, подожди!
- Блин, я уже приняла решение. Прощай!
Расстояние между ними быстро увеличивалось. Когда Джонас больше не мог гнаться за повозкой, он остановился. Задыхаясь, он смотрел на неё с недоумением.
Анна ещё раз наддала поводьев, прежде чем вновь посмотреть вперёд.
- Пригляди за мной… мама.
Этой весной здоровая и весёлая Эмма заболела.
И, когда они случайно остановились в Кноксберри, она потеряла возможность двигаться.
Деревенские были добры к незнакомым им Анне и Эмме.
Они оставались в деревне, пока пытались вылечить болезнь Эммы, и деревенские посоветовали им пойти в дом Джонаса. Мать и дочь провели там шесть месяцев, не заплатив ни пенни. Возможно, его семья помогла, потому что они занимались одним делом.
Однако Эмма так и не выздоровела. Она умерла полмесяца назад.
«Найди свой собственный путь и твердо ступай по нему. Ты, ты точно сможешь это сделать. Ну, ты хорошая девочка, так что не плачь».
Это были… последние слова Эммы.
Началась организация погребения, захоронения в местной церкви.
Пока она выполняла всё необходимое, поверхностное горе быстро проскользнуло мимо. Хоть в сердце своём Анна и чувствовала печаль, слёзы не появлялись на её лице.
«Эмма сейчас… спит на кладбище Кноксберри», - такими мыслями её наполненное туманом сердце смогло успокоить её разум.
Когда она со всем закончила, прошло уже полмесяца со смерти Эммы. И Анна решила уехать.
Три ночи назад Анна сказала семье, которой была обязана кровом, что отправляется в путешествие.
- Анна, ты не можешь путешествовать в одиночку. Будет хорошо, если ты просто останешься в нашей деревне. И… точно. Почему бы тебе не стать моей невестой? – прошептал Джонас, схватив за руку твердо настроенную уехать Анну. Тщательно расчёсанные пряди мягких золотистых волос, мягкая улыбка… И блестящие глаза, устремлённые на Анну.
- Я всегда думал о тебе.
Анна и Джонас шесть месяцев жили под одной крышей. Но за всё это время они даже ни разу толком не поговорили. У неё и мысли никогда не появлялось, что он может начать ухаживать за ней.
Среди иных изящных черт Джонаса выделялись его изумительно красивые голубые глаза. Они выглядели, как дорогое стекло, которое закупалось на юге для короля.
Взгляд этих глаз озадачил девушку, не имеющую понятия, любят они друг друга или всё же недолюбливают.
Не то чтобы его ухаживание было ей неприятно. Но, даже если так, Анна уже решилась на путешествие.
Она подумала, что если расскажет Джонасу о своём отъезде, то он может попытаться удержать её. Так что она решила тайно уехать из деревни ранним утром. Однако, как и следовало ожидать, Джонас пошёл за ней.
- Замужество…
Её голос звучал рассеяно. Как будто это понятие ничуть не касалось её.
В деревне Джонас был популярен среди девушек.
Конечно, одной из причин его популярности была его причастность к процветающему магазину сладостей.
Хоть он и жил в деревне Кноксберри, Джонас принадлежал к известной фракции мастеров сладостей, а также являлся кровным родственником основателя гильдии Рэдклифф.
Было очень вероятно, что его выберут на место следующего главы гильдии Рэдклифф.
А до того, чтобы подготовиться к становлению следующим главой гильдии, Джонас, по слухам, собирался в имперский город Льюистон для обучения.
Такие слухи кружили по деревне.
Что касается возглавления гильдии мастеров сладостей, если ему повезёт, он может стать даже виконтом.
Для сельских девушек Джонас уже был принцем.
По сравнению с остальными Анна была слишком мала для своих 15 лет. Долговязую, с волосами цвета спелой пшеницы, её всегда называли «Пугалом».
И к тому же, её единственной собственностью была утомлённая лошадь и старая повозка.
Богатый златокудрый принц, просящий руки пугала. Это было похоже на сон.
- Ну что ж. принц не может по-настоящему влюбиться в пугало, - с горькой улыбкой пробормотала Анна, понукая лошадь.
Джонас по натуре был распущенным: он был особо добр к девушкам. Единственной причиной, по которой такой человек мог сделать ей предложение, была жалость к ней, возникшая из-за её обстоятельств.
Она не хотела, чтобы её брали в жёны из-за сочувствия. Свадьба с принцем, который добр к принцессе, и вечное счастье, как в сказке, не казались ей стоящей жизнью.
Не сказать, чтобы она ненавидела Джонаса. Но жизнь с ним её не привлекала.
Испытать всё, что только можно, пробиваясь своими силами – такую жизнь она хотела.
Отец Анны оказался втянут в гражданскую войну и умер вскоре после её рождения.
Но Эмма, оставшись одна, растила Анну и продолжала жить.
Кроме того, Эмма стала мастером серебряного сахара и занималась восхитительным делом.
Мастера сладостей встречались повсеместно в Хайленде. Но признанные мастерами серебряного сахара были лучшими из лучших, и такие встречались только в Хайленде.
Эмма стала мастером серебряного в возрасте двадцати лет.
Сладости, сделанные мастерами серебряного сахара, продавались по более высокой цене, нежели те, что были сделаны руками обычного создателя сладостей. Однако в городках и деревеньках такие дорогие сладости не особо продавались.
В имперском городе Льюистоне спрос на них был просто огромен. Но поскольку там собирались почти все известные мастера серебряного сахара, соревноваться с ними было очень трудно.
Эмма путешествовала по всему королевству, ища тех, кому нужны сахарные сладости.
Она любила бездонно сильную яркость, которой обладала Эмма.
Путешествие было суровым, но то, что ты зарабатываешь всё своим трудом, идёшь на своих двоих, делало его приятным.
«Будет замечательно, если я смогу стать мастером серебряного сахара, как мама».
Эта ленивая мысль прочно засела в её голове. Когда Эмма умерла, она, наконец, определилась со своим будущим: безмерная любовь и уважение к своей матери определили цель Анны.
«Я стану мастером серебряного сахара».
Но мастером серебряного сахара стать нелегко. Она знала это, как и все.
Каждый год в Льюистоне королевская семья проводила Ярмарку Сладостей.
Чтобы стать мастером серебряного сахара, нужно было принять в нём участие и выиграть королевскую медаль.
Эмма участвовала в ярмарке, когда ей было двадцать, и была награждена королевской медалью. И, таким образом, получила право называть себя мастером серебряного сахара.
Серебряные сладости делались из серебряного сахара, извлекаемого из сахарных яблок. Помимо серебряного сахара ничто не подходило для изготовления сахарных сладостей. Не было ничего прекраснее, чем мастерски созданные сладости из серебряного сахара.
Сахарные сладости использовались при проведении свадеб, похорон, коронаций, совершеннолетий и других самых разнообразных церемоний.
Говорят, без сахарных сладостей не может начаться ни одна церемония.
Серебряный сахар дарует благословление и избавляет от несчастий. Его часто называют «обещанием сладкого благословления», святой пищей.
Легенды гласят, что, когда феи ещё правили Хайлендом, сказочные человечки кушали серебряный сахар, чтобы продлить свою жизнь.
Говорили, что таинственная энергия, называемая «образом», обитала в красивых сладостях, сделанных из серебряного сахара.
Люди тоже ели серебряные и сахарные сладости, но это, конечно, не удлиняло их жизнь.
Но люди так же смогли заполучить загадочную силу, которая помогает продлевать жизнь феям.
На самом деле, когда люди съедают красивую сахарную сладость, внезапно к ним приходит удача. Несомненно, удачливость человека сильно повышается.
Именно это люди поняли после сотен лет опыта.
Так было из-за того факта, что королевство имело строгие правила, соблюдаемые при выборе нового мастера серебряного сахара.
Дворяне всегда старались заполучить в свои руки святейшие и прекраснейшие сладости, чтобы привлечь к себе фортуну. Это говорило о том, что судьба страны основывалась на успехе сахарных скульптур, выставляемых на осенней ярмарке, событии, проводимом как молитва за мир и благополучие страны.
Как и в предыдущие годы, когда осень подойдёт к концу, в Льюистоне начнётся ярмарка.
И Анна собиралась принять в ней участие.
Каждый год только один человек мог получить титул мастера серебряного сахара.
Она слышала, что в стране до смерти Эммы было только двадцать три мастера серебряного сахара.
Это не могло быть лёгким.
Но у неё была уверенность в своих силах. Не зря же она 15 лет помогала Мастеру серебряного сахара.
Солнце всходило прямо перед ней – теплые лучи ярко сияющего белого света били Анне в лицо. Сидя на козлах, Анна держала в руках поводья. Она чувствовала, как под подол ситцевого платья задувает ветер. Даже несмотря на чистые кружева, охватывающие края её скромненького платья, она ничего не могла поделать со своей дрожью.
Глубоко вздохнув, она посмотрела в небеса.
Дождь вчерашней ночью, кажется, слегка прибил пыль. Над ней простиралось ясное осеннее небо.
Сегодня день её отъезда. Держа поводья обеими руками, она смотрела вперёд.
Дорога была слякотной: грязь наматывалась на колёса запряжённой лошадью повозки.
Отныне она была сама по себе и должна была одна ехать по этой дороге. Её худенькое тело напряглось от беспокойства.
Но одновременно с этим она чувствовала надежду, теплящуюся в её груди.
- Анна! Подожди, Анна!
Из-за спины она услышала голос.
За похожей на коробку повозкой, в которой ехала Анна, виднелись усыпавшие окрестности простые дома из камня. Последним полугодом Анна была обязана Кноксберри, деревне, расположенной на северо-западе королевства Хайленд.
С самого рождения Анна вместе с её матерью, Эммой, путешествовала. И поэтому деревушка Кноксберри стала первым местом, где они остановились на целых шесть месяцев кряду.
Из этой деревни к ней бежал высокий, златокудрый мальчик. Он был единственным сыном семьи, которая заправляла изготовлением сладостей в Кноксберри. Его имя было Джонас.
- Ва-а, это плохо!
Быстро опустив голову, Анна хлестнула лошадь, благодаря чему повозка начала двигаться. Затем она помахала ему рукой.
- Джонас! Спасибо! Пожалуйста, заботься о себе!
- Подожди немного, Анна! Стой! Ты ненавидишь меня?!
- Нет, не волнуйся.
Джонас кричал громким голосом на пределе своих лёгких.
- Тогда… тогда, пожалуйста, подожди!
- Блин, я уже приняла решение. Прощай!
Расстояние между ними быстро увеличивалось. Когда Джонас больше не мог гнаться за повозкой, он остановился. Задыхаясь, он смотрел на неё с недоумением.
Анна ещё раз наддала поводьев, прежде чем вновь посмотреть вперёд.
- Пригляди за мной… мама.
Этой весной здоровая и весёлая Эмма заболела.
И, когда они случайно остановились в Кноксберри, она потеряла возможность двигаться.
Деревенские были добры к незнакомым им Анне и Эмме.
Они оставались в деревне, пока пытались вылечить болезнь Эммы, и деревенские посоветовали им пойти в дом Джонаса. Мать и дочь провели там шесть месяцев, не заплатив ни пенни. Возможно, его семья помогла, потому что они занимались одним делом.
Однако Эмма так и не выздоровела. Она умерла полмесяца назад.
«Найди свой собственный путь и твердо ступай по нему. Ты, ты точно сможешь это сделать. Ну, ты хорошая девочка, так что не плачь».
Это были… последние слова Эммы.
Началась организация погребения, захоронения в местной церкви.
Пока она выполняла всё необходимое, поверхностное горе быстро проскользнуло мимо. Хоть в сердце своём Анна и чувствовала печаль, слёзы не появлялись на её лице.
«Эмма сейчас… спит на кладбище Кноксберри», - такими мыслями её наполненное туманом сердце смогло успокоить её разум.
Когда она со всем закончила, прошло уже полмесяца со смерти Эммы. И Анна решила уехать.
Три ночи назад Анна сказала семье, которой была обязана кровом, что отправляется в путешествие.
- Анна, ты не можешь путешествовать в одиночку. Будет хорошо, если ты просто останешься в нашей деревне. И… точно. Почему бы тебе не стать моей невестой? – прошептал Джонас, схватив за руку твердо настроенную уехать Анну. Тщательно расчёсанные пряди мягких золотистых волос, мягкая улыбка… И блестящие глаза, устремлённые на Анну.
- Я всегда думал о тебе.
Анна и Джонас шесть месяцев жили под одной крышей. Но за всё это время они даже ни разу толком не поговорили. У неё и мысли никогда не появлялось, что он может начать ухаживать за ней.
Среди иных изящных черт Джонаса выделялись его изумительно красивые голубые глаза. Они выглядели, как дорогое стекло, которое закупалось на юге для короля.
Взгляд этих глаз озадачил девушку, не имеющую понятия, любят они друг друга или всё же недолюбливают.
Не то чтобы его ухаживание было ей неприятно. Но, даже если так, Анна уже решилась на путешествие.
Она подумала, что если расскажет Джонасу о своём отъезде, то он может попытаться удержать её. Так что она решила тайно уехать из деревни ранним утром. Однако, как и следовало ожидать, Джонас пошёл за ней.
- Замужество…
Её голос звучал рассеяно. Как будто это понятие ничуть не касалось её.
В деревне Джонас был популярен среди девушек.
Конечно, одной из причин его популярности была его причастность к процветающему магазину сладостей.
Хоть он и жил в деревне Кноксберри, Джонас принадлежал к известной фракции мастеров сладостей, а также являлся кровным родственником основателя гильдии Рэдклифф.
Было очень вероятно, что его выберут на место следующего главы гильдии Рэдклифф.
А до того, чтобы подготовиться к становлению следующим главой гильдии, Джонас, по слухам, собирался в имперский город Льюистон для обучения.
Такие слухи кружили по деревне.
Что касается возглавления гильдии мастеров сладостей, если ему повезёт, он может стать даже виконтом.
Для сельских девушек Джонас уже был принцем.
По сравнению с остальными Анна была слишком мала для своих 15 лет. Долговязую, с волосами цвета спелой пшеницы, её всегда называли «Пугалом».
И к тому же, её единственной собственностью была утомлённая лошадь и старая повозка.
Богатый златокудрый принц, просящий руки пугала. Это было похоже на сон.
- Ну что ж. принц не может по-настоящему влюбиться в пугало, - с горькой улыбкой пробормотала Анна, понукая лошадь.
Джонас по натуре был распущенным: он был особо добр к девушкам. Единственной причиной, по которой такой человек мог сделать ей предложение, была жалость к ней, возникшая из-за её обстоятельств.
Она не хотела, чтобы её брали в жёны из-за сочувствия. Свадьба с принцем, который добр к принцессе, и вечное счастье, как в сказке, не казались ей стоящей жизнью.
Не сказать, чтобы она ненавидела Джонаса. Но жизнь с ним её не привлекала.
Испытать всё, что только можно, пробиваясь своими силами – такую жизнь она хотела.
Отец Анны оказался втянут в гражданскую войну и умер вскоре после её рождения.
Но Эмма, оставшись одна, растила Анну и продолжала жить.
Кроме того, Эмма стала мастером серебряного сахара и занималась восхитительным делом.
Мастера сладостей встречались повсеместно в Хайленде. Но признанные мастерами серебряного сахара были лучшими из лучших, и такие встречались только в Хайленде.
Эмма стала мастером серебряного в возрасте двадцати лет.
Сладости, сделанные мастерами серебряного сахара, продавались по более высокой цене, нежели те, что были сделаны руками обычного создателя сладостей. Однако в городках и деревеньках такие дорогие сладости не особо продавались.
В имперском городе Льюистоне спрос на них был просто огромен. Но поскольку там собирались почти все известные мастера серебряного сахара, соревноваться с ними было очень трудно.
Эмма путешествовала по всему королевству, ища тех, кому нужны сахарные сладости.
Она любила бездонно сильную яркость, которой обладала Эмма.
Путешествие было суровым, но то, что ты зарабатываешь всё своим трудом, идёшь на своих двоих, делало его приятным.
«Будет замечательно, если я смогу стать мастером серебряного сахара, как мама».
Эта ленивая мысль прочно засела в её голове. Когда Эмма умерла, она, наконец, определилась со своим будущим: безмерная любовь и уважение к своей матери определили цель Анны.
«Я стану мастером серебряного сахара».
Но мастером серебряного сахара стать нелегко. Она знала это, как и все.
Каждый год в Льюистоне королевская семья проводила Ярмарку Сладостей.
Чтобы стать мастером серебряного сахара, нужно было принять в нём участие и выиграть королевскую медаль.
Эмма участвовала в ярмарке, когда ей было двадцать, и была награждена королевской медалью. И, таким образом, получила право называть себя мастером серебряного сахара.
Серебряные сладости делались из серебряного сахара, извлекаемого из сахарных яблок. Помимо серебряного сахара ничто не подходило для изготовления сахарных сладостей. Не было ничего прекраснее, чем мастерски созданные сладости из серебряного сахара.
Сахарные сладости использовались при проведении свадеб, похорон, коронаций, совершеннолетий и других самых разнообразных церемоний.
Говорят, без сахарных сладостей не может начаться ни одна церемония.
Серебряный сахар дарует благословление и избавляет от несчастий. Его часто называют «обещанием сладкого благословления», святой пищей.
Легенды гласят, что, когда феи ещё правили Хайлендом, сказочные человечки кушали серебряный сахар, чтобы продлить свою жизнь.
Говорили, что таинственная энергия, называемая «образом», обитала в красивых сладостях, сделанных из серебряного сахара.
Люди тоже ели серебряные и сахарные сладости, но это, конечно, не удлиняло их жизнь.
Но люди так же смогли заполучить загадочную силу, которая помогает продлевать жизнь феям.
На самом деле, когда люди съедают красивую сахарную сладость, внезапно к ним приходит удача. Несомненно, удачливость человека сильно повышается.
Именно это люди поняли после сотен лет опыта.
Так было из-за того факта, что королевство имело строгие правила, соблюдаемые при выборе нового мастера серебряного сахара.
Дворяне всегда старались заполучить в свои руки святейшие и прекраснейшие сладости, чтобы привлечь к себе фортуну. Это говорило о том, что судьба страны основывалась на успехе сахарных скульптур, выставляемых на осенней ярмарке, событии, проводимом как молитва за мир и благополучие страны.
Как и в предыдущие годы, когда осень подойдёт к концу, в Льюистоне начнётся ярмарка.
И Анна собиралась принять в ней участие.
Каждый год только один человек мог получить титул мастера серебряного сахара.
Она слышала, что в стране до смерти Эммы было только двадцать три мастера серебряного сахара.
Это не могло быть лёгким.
Но у неё была уверенность в своих силах. Не зря же она 15 лет помогала Мастеру серебряного сахара.
Повозка катилась по дороге, с обеих сторон окружённой пшеницей.
К тому времени, как солнце было высоко в небе, она уже приехала в столицу провинции Рэдингтон, самый большой город, расположенные вблизи деревни Кноксберри.
Рэдингтон был городом-крепостью, выстроенным вокруг центральной круглой площади. На холме, откуда открывался вид на Рэдингтон, стоял замок герцога, правившего одноимённой провинцией.
Медленно проехав в город, она натолкнулась на толпу людей перед собой. Она полностью перекрывала дорогу. Анна пожала плечами и слезла с козел. Она легонько похлопала по плечу стоявшей к ней спиной женщины.
– Эм, простите… Что все делают? Дорога перекрыта, и моя повозка не может проехать…
– Нет… Проехать-то ты можешь… Барышня, у тебя найдётся смелость, чтобы прорваться через это?
– Что?
Анна нырнула вниз, словно пройдя под подмышкой женщины, и посмотрела на объект всеобщего внимания.
Там был мускулистый мужчина, стоящий в луже грязи. К его спине был привязан длинный лук, а на талии висел длинный меч. На нём были одеты кожаные сапоги и меховой жилет. Скорее всего, он был охотником.
– Ах ты, никчёмыш!..
Оря, охотник снова и снова топтал комок грязи.
Из под его ног разлетались грязевые капли. Каждый раз, когда он наступал на комок, раздавалось громкое: «Гья-я!»
Присмотревшись, она смогла различить в грязи похожее на человечка существо размером меньше человеческой ладони. Оно лежало лицом вниз, и у него было одно полупрозрачное крыло, торчащее из спины, к которому не могла прикоснуться грязь.
– Это фея? Какой ужас!
Когда Анна взвизгнула, женщина кивнула.
Феи были напоминающими людей существами, обитавшими в лесах и полях. Среди них было множество видов различных форм и размеров, но два растущих из спины полупрозрачных крыла были их общей чертой.
Феи имели особые способности, поэтому, если правильно использовать их, можно было заставить их делать всё, что угодно.
Если проводить сравнение со строением человека, то крылья фей можно было назвать их сердцем. Любой бы дрожал от страха, если бы его сердце попало в руки кого-то другого.
Они становились неспособными противиться человеку, обладавшему их сердцем.
Вот почему, оторвав у феи крылья, хозяин мог использовать её, как только захочет.
Но, конечно, ни одна фея не хотела прозябать в рабстве. Многие пытались отвлечь внимание хозяев, вернуть своё крыло и сбежать.
Хоть люди и перешёптывались: «Даже если это фея, это слишком ужасно», – и: «Этот фей сейчас умрёт», – ни один из них не попытался ничего сделать, более того, даже с места ни сдвинулся.
Анна посмотрела на стоящую рядом крестьянку и всех остальных людей, находящихся поблизости.
– Эй, все! Не прекращать кошмар этого дядьки точно правильно?
Но люди вокруг неё только отводили глаза, кажется, они были не уверены в себе.
Крестьянка прошептала: «Мне это ничуть не нравится, но… охотники на фей жестоки и непримиримы. Мы боимся, что он будет мстить нам… И к тому же, это всего лишь фея…»
– И что, что это фея? Если вы просто будете сидеть, сложив руки, и ничего не сделаете, этот малыш умрёт. Отлично, я сама пойду туда!
Анна отодвинула добродушную женщину в сторону и шагнула к охотнику на фей.
– Эй, барышня. Говорю тебе, ребёнку туда лучше не соваться.
– Я не ребёнок. Мне 15. В этой стране пятнадцатилетняя девушка считается взрослой, правильно? Так что фактически я взрослая. И я бы загубила всю свою жизнь, если бы я, полноценная взрослая, просто стояла и смотрела, как фею избивают до смерти. Это не шутка.
Анна выпрямила спину и решительно пошла к охотнику.
Возможно, из-за того что он был так занят, охотник не заметил Анну.
Придавив фея сапогом, он обеими руками взял его крыло.
– Это твоё крыло! И значит, ты принадлежишь мне!
– Стой, мразь! Хватит!
Если принимать во внимание ситуацию, фей всё-таки действовал очень смело, молотя своими крошечными ручками и ножками и разбрызгивая грязь. Он кричал пронзительным высоким голосом.
Но охотник на фей безжалостно растянул его крыло.
Фей в грязи закричал.
– Я прикончу тебя, вороватый фей!
В тот момент, когда охотник на фей напряг руки, чтобы разорвать крыло пополам, Анна подошла к нему сзади. Она слегка присела и напряглась.
– Эй, ты, ты слишком груб!
Оборки её платья взметнулись вместе с её голосом. Анна одной ногой с силой ударила охотника под колено. Это была специальная техника Анны – внезапный смертельный подколенный удар.
Охотник на фей был пойман врасплох, его колени подогнулись. Он потерял равновесие и упал лицом в дорожную грязь. Его рот открылся от удивления.
Под смех видящих данное действо фей вскочил на ноги, освободившись от давящего на него охотничьего сапога. Анна перепрыгнула через голову охотника и проворно выхватила крыло из его руки.
– Ах ты, тварь! – закричал охотник, поднимая покрытое грязью лицо.
Анна, слегка наклонившись, протянула отнятое ей крыло застывшему от потрясения фею.
– Вот, возьми. Это же твоё, правильно?
Наконец придя в чувство, фей вырвал своё крыло из её руки. На его измазанном грязью лице только голубые глаза светились странным светом. Фей посмотрел вверх на Анну и сказал:
– Тц! Я не стану благодарить человека!
Выплюнув эти слова, он убрался отсюда, петляя между ногами зрителей, сжимая своё крыло. Не обращая внимания на людей, которые, визжа, расступались и освобождали ему путь, фей понесся к окраине города со скоростью ураганного ветра и вскоре исчез из виду.
Анна пожала плечами.
– Что поделать. В конце концов, я, видно, одна из мерзких ему людей.
– И что ты собралась делать, девчонка?! Да как ты посмела отпустить моего важного прислужника-фея!!! – закричал охотник на фей. Он стоял, пошатываясь, а с его подбородка капала грязь.
Анна повернулась к охотнику на фейри и проговорила:
– Но, дедушка, вы же всё рано собирались убить его, не так ли? Если так, то разве его исчезновение это не то же самое?
– Что?!
Разъярённый охотник поднял руку.
Но толпа вокруг зароптала громкими голосами.
– Ты, здоровенный мужик, поднимаешь руку на ребёнка?!
– Всё правильно девчушка говорит!!
– Да ты просто бугай!
Под давлением протестов зевак мужчина сдался. Анна твёрдо смотрела прямо на него.
С тихим стоном он опустил поднятую руку.
– Спасибо. Это хорошо, вы такой хороший человек, дедушка. И такой хороший человек, как вы, теперь же будет добр к феям, как и ко всем другим, да? Замечательно!
Анна одарила его до жути сладкой усмешкой, и лицо охотника скривилось в гримасе, в которой смешивались улыбка и ярость.
Немного подразнив охотника на фей прощальными словами: «Увидимся вновь», – Анна под аплодисменты толпы прошла к своему фургону и вернулась на козлы.
Она недовольно пробормотала: «Поверить не могу. Это уже перебор. Ну и что, что он фея?!»
Феи разнились с людьми, в основном, внешне. Они всё ещё обладали чувствами и волей и изъяснялись на человеческом языке. Анна считала, что они ничем не отличаются от людей. Именно с теми людьми, чья совесть не восставала против использования фей как рабов, и было что-то не так. Поэтому Эмма никогда не использовала фей.
«Мы не должны использовать фей», – для Эммы и Анны это было правило по жизни. Но…
Лицо Анны вдруг потемнело.
– Но… Я, тоже, прямо сейчас…собираюсь сделать нечто ужасное…
Анна легонько стегнула лошадь, и повозка поехала вперёд.
Попав в центр города, она окрикнула нескольких детей, и отдала им кое-какие мелочи. А затем попросила их недолго присмотреть за фургоном и направилась к круглой площади.
На площади нестройными рядами ютились палатки.
Они были сделаны из ткани, окрашенной животным жиром. И потому пахли этим самым вонючим жиром. Продовольствие, ткани, медная посуда и другие товары лежали под натянутыми тентами. Это был рынок. Рынок, заполненный людской суетой.
Кисло-сладкий запах щекотал ей нос, доносясь из палатки, где можно было выпить подогретое вино. Оно было известным товаром этого места, цена на который падала зимой.
Пробиваясь через рынок, который был так переполнен, что люди протискивались плечом к плечу, она вышла к месту, где было меньше народа.
Эта часть была пустынна. Здесь было несколько палаток, но крайне мало покупателей.
Она опустила глаза на ближайшую палатку.
Клетка, чьи прутья переплелись с плющом, висела на перекладине. Внутри неё был феи размером с человеческую ладонь. Пять или шесть таких выстроились в ряд. Крошечная фея внутри клетки смотрела на неё с подозрением в глазах.
В следующей палатке были трое лохматых фей размером с собак. Вокруг шеи каждой был ошейник, от которого тянулась цепь. Единственное полупрозрачное крыло на спине понуро висело, словно увядши. Лохматые феи угрожающе скалились, смотря на Анну.
Это был рынок фей.
Охотники на фей охотились на них в лесах и полях, а потом продавали их фееторговцам. Фееторговцы отрывали одно из крыльев фей, становившихся их товаром, устанавливали соответствующую цену и продавали на рынке фей.
Если она была намерена направиться в королевскую столицу Льюистон, остановка в Рэдингтоне требовала слегка отклонится от пути. Она остановилась здесь, потому как знала, что здесь расположен широко известный рынок фей.
Подойдя к ближайшей палатке, Анна обратила на себя внимание феееторговца:
– Простите, вы продаёте фей-воинов?
В ответ фееторговец покачал головой.
– Я с ними не связываюсь. Слишком уж они опасны.
– Тогда, может, вы знаете кого-нибудь на базаре, кто торгует ими?
– Только в одном месте. Старик в той палатке у стены их продаёт, но... Тебе лучше отказаться от этой затеи, барышня. Неподходящий он товар, тот фей.
– О, правда? Ну, я просто схожу посмотрю. Спасибо.
Она поблагодарила его и отошла.
Фееторговцы разбирали и продавали фей согласно их внешнему виду и способностям.
Большинство фей продавались как «феи-прислужники», они использовались для ручного труда.
Те, кто обладал особо красивой или экзотической внешностью, продавались как «феи-питомцы» и служили своеобразным украшением.
А те, кто был особо свиреп и мог использоваться в качестве оружия или солдата, продавались как «феи-воины».
Анна пришла на рынок фей, чтобы купить фею-воина.
Отсюда Анна отправится в Льюистон, чтобы принять участие в Ярмарке Сладостей.
Прямая дорога, связывающая западную часть королевства, где располагались Кноксберри и Рэдингтон с Льюистоном, называлась «Кровавый путь».
Это была очень опасная дорога. Она пролегала через необитаемую пустыню, где не было ни городов, ни гостиниц. От того что прилежащая область была очень бедна, там попадались люди, которые сломались и стали бандитами, а ещё там было много диких зверей.
Во время своего путешествия Эмма всегда избегала этой дороги.
До Льюистона можно было добраться и по безопасному пути, свернув на юг и выехав на другую большую дорогу.
Однако тот путь не привёл бы её к Льюистону вовремя, до Ярмарки Сладостей этого года.
Анна хотела поспеть к Ярмарке Сладостей этого года, неважно как. На это была на удивление сентиментальная причина.
Даже она сама знала это. Но она чувствовала, что если не будет цепляться за эту сентиментальную причину и не станет прилагать усилий, она точно потеряет свою опору.
«…В этом году, обязательно, я стану мастером серебряного сахара. Я так решила».
Она уверенно подняла взгляд.
Чтобы преодолеть кровавый путь, ей необходима охрана.
Но, к несчастью, надёжных охранников поблизости найти было невозможно.
В таком случае ей оставалось только положиться на фею-воина. Феи не станут противиться человеку, у которого находится их крыло. Как стражи они были чрезвычайно надёжны.
Её желание стать мастером серебряного сахара этого года было огромно. Ради этой цели Анна задвинула своё убеждение не использовать фей.
Когда она подошла к тому месту, о котором ей рассказали, она остановилась и осмотрелась вокруг.
В которой из этих палаток продавался фей-воин?
В палатке слева висели клетки с феями размером с ладонь.
Эти феяи скорее всего, продавались как фейри-прислужники.
В палатке справа были восхитительные маленькие феи размером с пшеничное зёрнышко внутри стеклянных бутылочек, стоящих на столе. Фей такого размера, вероятно, нельзя было использовать для каких-либо работ, так что они, наверняка, продавались как феи-питомцы. Их обычно покупали детям вместо игрушек.
В конце прохода, прямо перед ней была ещё одна палатка. Товаром в ней служила одна единственная фея.
Пол палатки был застелен дублёной кожей, и на ней сидел фей, согнув одно колено. Вокруг его лодыжки обвивалась цепь, сцепленная с железным штырём, вбитым в землю.
Фей выглядел как молодой человек, примерно на две головы выше Анны.
На нём были черные сапоги и штаны и эластичная куртка. В полностью чёрную, сочетающуюся между собой одежду его, скорее всего, одел фееторговец, чтобы набить цену. Внешность фея определённо была вне всякой конкуренции.
У него были чёрные глаза и чёрные волосы, а атмосфера вокруг него была колючей. Его белая кожа, как будто ни разу не видевшая солнца, была ещё одной особенностью, которой обладал этот фей.
На его спине было одно полупрозрачное крыло. Оно лежало на подстилке и выглядело увядшим. Внешность фея была невероятно прекрасна. Было в нём что-то, что рождало ощущение молчаливого достоинства.
Несомненно, это была фея-питомец. Он казался тем типом, который леди аристократки покупали за бешеные деньги на роль украшения.
Под свисавшей на лоб чёлкой его глаза были устремлены в пол.
Томный свет послеполуденного солнца танцевал на его ресницах. Просто посмотрев на него, Анна испытала приятное чувство, от чего по спине побежали мурашки.
«Какой красавец…»
Пока она смотрела на него, зачарованная этими длинными ресницами, фей вдруг поднял голову.
Их глаза встретились. Фей смотрел прямо на Анну.
Словно думая о чём-то, фей слегка нахмурил брови. Но затем, как будто решив что-то про себя, он пробормотал:
– Показалось, видок у тебя знакомый, но теперь понял… ты выглядишь как пугало.
И после этого, видимо, потеряв интерес, он отвёл взгляд от Анны.
– К-как грубо… Говорить такое девушке в расцвете лет!..
Из-за высказывания фея рука Анна сама по себе сжалась в кулак.
– Что-то не наблюдаю цветения… – кинул фей, по-прежнему не поворачиваясь к ней.
– Что за гадкие разговоры?!...
Фееторговец, продающий этого грубого фея, уже достиг преклонного возраста. Он сидел рядом с ним в палатке, куря папиросу. Когда он увидел Анну с широко раскрытыми от гнева глазами, он простонал: «Только не снова!»
– Извините, барышня. Мой товар слишком много говорит. Он оскорбляет всех проходящих мимо, кем бы они ни были. Не обращайте на него внимания и идите своей дорогой.
– Я решила! Это действительно не моё дело, но вы никогда не сможете продать такого хама! Никогда! Кому нужен такой питомец? Почему вы не откажетесь от его продажи и не отпустите?!
– Он не фея-питомец. Он фея-воин.
Глаза Анны стали похожи на блюдца. Кажется, это и была та палатка, про которую ей говорили, единственная здесь, продающая фей-воинов.
И всё же, она не могла в это поверить.
– Фея-воин?! Да быть не может! Как не посмотри, он больше подходит на роль феи-питомца. Я раньше видела фей-воинов. Они здоровые и крепкие, как скалы.
– Это тоже фея-воин. Он удивительный образец: говорят, три охотника на фей распрощались со своими жизнями, охотясь на него.
С неприкрытым сомнением Анна скрестила руки.
– Дедушка, с которым я говорила, сказал, что вы продаёте «низкокачественный товар». Вы ведь не называете этого гадкоротого фею-питомца воином, чтобы продать его?
– Для нас, фееторговцев, наша репутация – это всё. Я не вру.
Анна перевела взгляд на фея.
Фей тоже вновь посмотрел на Анну. Он слабо улыбался, словно видел что-то забавное.
На его лице не было страха. Он явно не выглядел послушным. Воздух вокруг него выдавал, что что-то подняло ему настроение, но он всё ещё не выглядел достаточно сильным, чтобы назвать его феей-воином.
– Я хочу купить фею-воина, но… У вас есть другие кроме него?
На её вопрос фееторговец покачал головой.
– Феи-воины хитрые существа. Нельзя продавать больше, чем одного за раз. Я продаю только его. Просто чтоб вы знали, я единственный на этом рынке продаю фей-воинов. Если вы наведаетесь в Лайбенпул, в 60-ти каронах к северу, там есть ещё один фееторговец, который продаёт фей-воинов.
– Если я сделаю крюк до Лайбенпула, я не успею к Ярмарке Сладостей, – простонала Анна, закусив ноготь большого пальца.
– Эй, пугало.
Внезапно фей открыл рот. Анна посмотрела на него.
– Под «пугалом» ты, случаем, не меня имеешь в виду, прекрасную пятнадцатилетнюю девушку, перед которой даже цветы склоняют своё лицо?
– А кого ещё? Кончай тупить и покупай меня.
На секунду Анна опешила.
– …Покупай меня… Э-это что за приказ?..
Фееторговец, состряпав удивлённое лицо, схватился за живот и громко рассмеялся.
-Великолепно! Впервые я слышу, чтобы он говорил кому-то купить его. Ты влюбился в эту барышню с первого взгляда или вроде того? Так как, мисс? У вас не остаётся выбора, кроме как купить его, правда? Я дам вам огромную скидку и отдам его вам за 100 крес. Если бы не его грязный рот, я продал бы его как фея-питомца. Приходили люди, которые хотели отдать за него 300 крес, чтобы иметь его своим питомцем.
– Так было бы, если бы не его грязный рот…
Но по деньгам фееторговца, наверное, это действительно было дёшево. Феи-воины и феи-питомцы были редки и ,следовательно, были дорогим удовольствием. 100 крес приравнивались к одной золотой монете. Для феи-воина это была неожиданно низкая цена.
– Эй, ты. Если ты говоришь мне купить тебя, это значит, что ты уверен в своих способностях воина?
В ответ фейри посмотрел на Анну с блеском в глазах.
– И что ты хочешь, чтобы я делал?
– Охрана. Я одна еду в Льюистон. Я хочу, чтобы ты защищал мене по пути туда.
Фей уверенно улыбнулся.
– Тоже мне дело. Я ещё и поцелую тебя в качестве бесплатного бонуса.
– Мне не нужен такой давящий бонус! Особенно мой первый драгоценный поцелуй, будет позором, если его украдут вот так.
– Совсем ребёнок.
– Ну, уж извини, что ребёнок!
Конечно, она хотела бы более серьёзного и послушного фею-воина, если бы это было возможно. Но у неё не было времени на путь да Лайбенпула. Анна решилась.
«Ничего не сделаешь!!! У него грязный рот, ну и что? Не могу позволить себе придираться»
Она вытащила конопляный мешочек из кармана платья. Открыла его и достала одну единственную золотую монету, поблескивающую среди меди.
– Дедушка, я покупаю этого фея.
– Хе-хе, так вы всё-таки берете его, мисс?
Торговец, смеясь, обнажил золотой зуб. Когда Анна протянула ему золотую монету, фееторговец тщательно проверил её и только затем принял. Потом он взялся за маленький кожаный мешочек, висевший на его шее.
– Отлично, тогда, давайте проверим крыло.
Фееторговец открыл мешочек и достал оттуда то, что выглядело как свёрток полупрозрачной ткани размером с человеческую ладонь. Взявшись за кончик, он встряхнул её, и свёрток развернулся. Крыло, размером с рост Анны, появилось перед её глазами.
Полупрозрачное крыло, отражающее радужный светом и будто бы само светящееся, было так прекрасно, что она не решалась брать его. Хотя оно было свёрнуто, на нём не осталось ни складок, ни линий, как случилось бы это с тканью. Она протянула руку и дотронулась до него – на ощупь оно было, как шёлк. Эта гладкость заставила её задрожать.
– Это его крыло?
– Именно. Я вам докажу.
Говоря это фееторговец схватил крыло, которое и так держал за верх, где-то посередине и потянул, растягивая его. Тут же фей в палатке застонал.
Фейр кажется, сжался, и всё его тело страдало. Он стиснул зубы.
– Хватит! Я поняла, прекратите!!!
Слушаясь слов Анны, фееторговец отпустил крыло.
Тело фея обмякло, и он упёрся рукой в землю. Когда он поднял голову, его взгляд, устремлённый на фееторговца, был полон злобы.
Фееторговец свернул крыло, убрал его обратно в мешочек и отдал его Анне.
– Повесьте его себе на шею и держите всё время при себе. Что бы вы не делали, будьте осторожны. Нельзя сказать, что этот фей сделает с вами, если мешочек выскользнет из ваших рук. У меня был знакомый, которого убила его собственная фея-воин, когда вернула себе крыло. Феи-воины свирепы. Именно поэтому они продаются как феи-воины. Если они получают своё крыло назад, они не просто убегают. Обычно они убивают своих хозяев.
– Но что мне делать, когда я лягу в кровать? Разве меня не застанут врасплох, если я сплю?
– Когда ляжете в кровать, убедитесь, что спрятали крыло под одеждой, и держите его, пока спите.
– Тогда всё будет хорошо?
– Просто подумайте. Человек держит ваше крыло в своей ладони. Даже если вам удастся убить его, он может раздавить его мгновением прежде… Крылья фей очень хрупкие. Так что они бояться и не могут рисковать. Страх перед разрушением крыла – один из основных инстинктов фей. Вы ведь видели, как больно ему было, не так ли?
Точно, увидев, как он страдал, она поняла, почему феи не могли так просто противиться своим хозяевам.
Пришедшее теперь понимание, что их контролируют страхом и болью, ещё больше усугубило её подавленность от того, что она собиралась использовать фею.
– Просто будьте осторожны. Особенно с этим. До сих пор каждый раз, когда было похоже, что его могут купить, он начинал бросаться оскорблениями и гадостями, на которые вы и подумать не смогли бы, что он способен, глядя на его лицо, и в конце концов отпугнул всех клиентов и остался непроданным. И всё-таки на этот раз он сам попросил купить его. Я не знаю, это его чёртово непостоянство или ещё что, но, в любом случае, это чудо.
– Он и вправду такой проблемный?!
– Вы собираетесь изменить своё решение и не покупать его?
Анна подумала с минуту и покачала головой.
– У меня нет времени ехать до Лайбенпула. Я куплю его.
– В таком случае, всё отлично. Будьте осторожны с крылом. Убедитесь, что он никогда не получит и шанса забрать его у вас.
Когда Анна кивнула, фееторговец принялся снимать цепь с лодыжки фей.
На губах у фея заиграла натянутая улыбка, острая, как нож, и он прошептал фееиторговцу:
– Просто жди. Однажды я приду за тобой.
– О, вот ведь досада. Буду ждать с нетерпением.
Легко ответив на прощальную угрозу, фееторговец снял цепь.
Фей встал. Он был высоким. Его крыло, переливающееся всеми цветами радуги в солнечном свете, свисало до колен.
– Так, я, похоже, купила тебя. Пожалуйста, будь добр ко мне.
Когда она сказала это, фей насмешливо улыбнулся.
– А женишок к тебе, должно быть, добр, раз расхаживаешь с золотыми, а, Пугало?
– Не называй меня пугалом! Я Анна.
Когда он услышал перебранку между Анной и феем, лицо фееторговца перекосилось.
– Мисс, вы действительно думаете, что сможете справиться с ним?
– Она сможет справиться со мной. Верно, Пугало? – ответил на вопрос фей.
Он смотрел сверху вниз на её лицо, которое, кажется, забавляло его. Анна снова закричала:
– Анна! Анна Халфорд! В следующий раз, как ты меня пугалом назовёшь, я тебе пинка дам!
– …Полагаю, с ней всё будет в порядке?
Анна фыркнула и, смотря на фея, уверенно ответила фееторговцу тихим голосом:
– Да! Со мной всё хорошо будет. Не беспокойтесь, дедушка. Ладно, ты, пошли со мной.
– Как, говоришь, твоё имя? – спросила Анна у фея, сидевшего рядом с ней на козлах, подстёгивая кнутом лошадь.
Фей многострадально скрестил ноги, скрестил руки и откинулся на стенку фургона. Можно сказать, он развалился на козлах.
Если сравнивать фея и Ану, которая озабоченно правила лошадью, фей казался в сотню раз более обременённым.
Фей посмотрел на Анну, словно это было чрезмерным беспокойством.
– Почему спрашиваешь?
– Потому что не знаю, как тебя называть, верно?
– Можешь звать меня Томом, или Сэмом, или любым другим именем, которые вы, люди, так любите.
Обычно при покупке феи хозяин давал ей имя. Но Анне это не нравилось, потому что она чувствовала, что это унизительно, не называться своим настоящим именем.
– Я бы хотела, чтобы меня называли моим настоящим именем. Разве с тобой не так же? Я не хочу просто дать тебе какое-то случайное имя и начать звать им. Так что скажи мне своё имя.
– Мне без разницы, как ты меня называешь. Кончай задавать тупые вопросы. Просто дай какое хочешь имя и зови им.
Фей отвернулся. Анна посмотрела на его лицо, от которого сейчас виднелась только часть, и сказала:
– Тогда, наверное, я буду звать тебя «Вороной»?
Как и ожидалось, фейри посмотрел на Анну с крайне недовольным выражением.
– В отместку за Пугало?
– Верно, господин Ворона.
Фей нахмурился. Затем, после секундного молчания, проговорил неохотно:
– Шелл Фэн Шелл.
– Это твоё имя?
На её вопрос он кивнул. Анна заулыбалась.
– Какое миленькое имечко. Намного красивее, чем Ворона. Что из «Шелл Фэн Шелл» имя, а что фамилия?
– Это целиком моё имя. Феи не делят имена на имя и фамилию, как люди.
– О, правда? Но Шелл Фэн Шелл слишком длинно… Тогда я буду звать тебя просто Шелл. Ладно?
– Я же сказал, зови, как знаешь, так ведь? Ты моя хозяйка.
– Думаю, это правда…
Услышать такое прямо изо рта феи ещё раз… Это не могло порадовать её. Её чувство вины за то, что она купила фею и использует её как раба, усилилось.
Под управлением Анны повозка выехала из Рэдингтона и покатила к Кровавому пути.
Простиравшиеся с обоих сторон поля созревшей пшеницы исчезли, уступив место редкому лесу.
Чувствуя, что они скоро доберутся до Кровавого пути, Анна заговорила.
– Я купила тебя, чтобы ты стал моим телохранителем. Но есть одна вещь, которую я пообещаю тебе. Когда мы пройдём по Кровавому пути и в целости и сохранности приедем в Льюистон, я верну тебе твоё крыло.
Услышав это, Шелл посмотрел на Анну недоверчиво.
– Говоришь, освободишь меня?
– Именно.
На лице Шелла на мгновение проступило удивление, но затем он сразу же засмеялся сдавленным смехом, будто застрявшим в горле.
-Ты думаешь отпустить фею, которая стоила тебе целый золотой? Да бывают ли вообще такие простачки?
– «Простачки» было слишком грубо. Я всего лишь думаю, что феи и люди могут быть друзьями. Мне не нравится использовать того, с кем я могла бы подружиться. Я купила тебя, потому что мне был немедленно нужен надёжный охранник и у меня не было другого выбора. Но, если бы не необходимость, я бы не стала использовать фею. Конечно, о продаже тебя кому-то другому не может быть и речи. Так что я верну твоё крыло тебе. Вот почему, если можно, пока мы путешествуем вместе, мне хотелось бы, чтобы мы стали друзьями.
– Друзьями? Мы никак не можем стать друзьями.
Анна вздохнула от его холодных слов.
– Это может быть так, но… Просто таков идеал мой и моей мамочки. Но с идеалами, как и с мечтами, сколько бы ты не лелеял их, если не воплощать их в реальность, они останутся просто идеалами. Так что я сделаю свои реальностью.
– Думаю, мы увидим, сколько в тебе на самом деле от пустоголового пугала, когда приедем в Льюистон.
– Кому говорила не называть меня Пугалом?!
Ладонь её руки полетела к нему, но Шелл играючи перехватил её.
Анна, раздосадованная, прикусила нижнюю губу.
– Почему ты мне сказал тебя купить, раз думаешь, что я идиотка? Я бы точно не захотела, чтобы меня использовал тот, кого я считаю круглым идиотом.
– Люди все одинаковы. Так что мне же легче, если мой хозяин болван. Ты просто оказалась самым большим болваном из виденных мной за прошедшие несколько лет.
– …Почему-то… Когда я разговариваю с тобой, я всегда заканчиваю унынием…
Анна понимала, почему Шелл оставался непроданным так долго.
Если он питал такое отвращение к мысли о её охране, как он мог действительно защищать её?
Ветер, трепавший оборки её платья, внезапно стал холоднее.
Анна увидела дикую, каменистую дорогу, распростершуюся перед ней. Это был Кровавый путь. Фургон медленно выехал на дорогу.
Колеса переваливались через камни, и высокая повозка, потряхивая, качалась вправо-влево.
Небо было чистым, но воздух холодным. Неподалёку от Кровавого пути раскинулись высокие горные хребты, и ветер, спускавшийся с высот, нёс с собой холод гор.
Пустошь с пятнами высохшей травы простиралась, насколько было доступно глазу.
Были здесь и случайно разбросанные деревья, но с первого взгляда было понятно, что местная почва очень скудна.
Вдоль Кровавого пути не было городов и деревень. Однако управители каждой из территорий пути поддерживали часть пути, проходящую через их территорию.
Хоть путь и «поддерживался», это не означало, что они отлавливали разбойников и гоняли диких зверей. Местные управители делали только две вещи.
Первое, они каждый год обрезали растительность, чтобы она не заходила на дорогу.
Второе, они строили простенькие крепости, называемые «пристанищами», где путники могли провести ночь.
Кровавый путь был опасен, но он продолжал оставаться дорогой благодаря выполнению местными управителями этих двух работ.
У Анны были подробные карты всего королевства. Так как они были незаменимы в путешествиях, Эмма особенно дорожила этими картами. Она постоянно обновляла их, добавляя новую информацию.
Достав подробную карту запада королевства, Анна проверила расположение ближайшего пристанища. Когда солнце начало склонятся к горизонту, они поспешили к пристанищу, и смогли успеть к тому времени, как солнце село. Пристанище было просто квадратной крепостью из высоких каменных стен. У него не было крыши. Воротам служила откидная железная дверь, приводимая в движение цепями. Внутри всё заросло сорняками, но было достаточно просторно, чтобы с легкостью вместить с пяток путешественников.
Обычно, путешественники укрывались за этими стенами от бандитов и дикого зверья.
Анна загнала повозку внутрь пристанища и оставила её у группы деревьев. Затем она закрыла железную дверь.
Анна устала от того, что весь день протряслась в фургоне в первый раз за прошедшие полгода. Она решила пойти спать пораньше. Достав две дублёные подстилки и два одеяла, хранившихся под козлами, Анна расстелила один набор рядом с повозкой для себя. Затем она отдала второй Шеллу.
– Выбери, где будешь спать. Расстели и ляг на неё. А это на ужин. Прости, что не очень много, но мы не можем позволить себе роскошничать по дороге.
Затем она отдала Шеллу полную кружку виноградного вина и яблоко. Понимая, что остаток пути ещё очень длинен, она решила быть экономной в еде.
Анна закуталась в одеяло, откусила кусочек от яблока и через несколько секунд схомячила его полностью. Отбросив огрызок подальше, она проглотила вино. Холодная горечь вскоре превратилась в тепло, разливавшееся по её желудку. Она свернулась на подстилке, чувствуя, что её уши немного горят.
Шелл, расстелив свою подстилку неподалёку от Анны, сел на неё и укрыл колени одеялом. Держа в руке кружку с вином, он смотрел на луну.
Сегодня ночью было полнолуние. Свет луны падал на лицо Шелла.
В лунном свете изящество фея ещё больше бросалось в глаза. Это было похоже на мокрый от росы драгоценный камень, очаровательно сверкающий.
Крыло на его спине также сияло нежным, прозрачным зелёным светом.
Оказалось, что, в отличие от оторванного, крыло на спине Шелла меняло свой цвет и светимость в зависимости от его настроения.
«Крылья на спинах у фей тёплые? Или холодные?»
Ей вдруг овладело желание прикоснуться к нему и узнать это.
– Крылья фей такие красивые. Ничего, если я прикоснусь к нему?
Спрашивая, она протянула к нему руку. На это крыло Шелла дрогнуло, слегка изогнулось, затем ударило по траве два-три раза.
Когда Шелл схватил её за руку, глаза его уставились на Анну с пронзительным взглядом.
– Не трогай меня. Помимо того крыла, что у тебя в руках, всё остальное принадлежит мне.
Перед лицом этой холодной ярости Анна вспомнила, что сейчас владеет одним и его крыльев.
И что для фей их крылья были столь же драгоценны, как их жизнь.
– Прости. Я не подумала.
Она искренне извинилась и, смотря на профиль лица Шелла, сжала кожаный мешочек, висевший у неё на груди.
Крылья фей были источником их жизни, как сердца у людей.
Фей использовали, держа в руках сердце другого существа и угрожая уничтожить его, если он не будет делать так, как ему говорят.
Сейчас так поступала и Анна. С точки зрения феи, это должно казаться поведением демона.
Анна тихонько вздохнула.
«Ненавижу это».
Возможно, она могла бы сделать так, чтобы Шелл выполнил её просьбу, и без такого.
Например, если она сможет с ним подружиться? В таком случае, ей не нужно будет использовать его. Она сможет просить его об одолжении и получать его помощь с его же согласия и по его собственной воле.
– Эй, Шелл… У меня есть к тебе предложение…
Анна немного подняла голову.
– Я уже говорила это вечером, но почему бы нам не попробовать быть друзьями?
– Ты дура?
Резко ответив, Шелл отвернулся.
Анна, удручённая, положила голову на одеяло.
«Наверное, прямо сейчас это невозможно. Но я чувствую, что если я буду искренна к нему, когда-нибудь он поймёт. В любом случае, интересно, о чём думает он, глядя на луну? У него такие красивые глаза…»
Её веки отяжелели, и Анна заснула.
В уютной темноте Анна отправилась в страну снов.
Как и всегда они ночевали под открытым небом.
Анна, завернувшись в одело, смотрела на деловито снующую между повозкой и их маленьким лагерем Эмму.
При виде Эммы прямо перед собой, Анну захлестнуло облегчение. В тоже время что-то горячее прочертило линию на её щеках.
– Так-так, Анни. Что-то не так? Что-нибудь болит?
– Нет. У меня был плохой сон. Плохой сон, где ты умерла, мама.
– Это глупо. Подобные сны значат, что ты не очень хорошо себя чувствуешь. Я посмотрю, нет ли у тебя лихорадки.
Холодные пальцы Эммы мягко прикоснулись к Анниной шее. Эти пальцы были тонкими и длинными, и всегда холодными. Так было потому что она охлаждала свои пальцы в воде, когда занималась с серебряным сахаром, который легко таял от тепла.
Эти пальцы были невероятно драгоценными, и, казалось, было в них что-то мимолётное. Не думая, Анна схватилась за холодные пальцы.
– Мама, пожалуйста! Не уходи!
От звука своего голоса, прокричавшего эти слова, Анна проснулась.
Она поняла, что видела сон. Но холодные пальцы, а которые держалась Анна, были настоящими. Лицо Шелла было так близко, что она могла чувствовать его дыхание. Его чёрные волосы почти касались щеки Анны.
– Ч-что?!
Она отбросила пальцы, которые были в её руке, и вскочила.
«Только не говорите мне, что это тот самый «сверхбонус», о котором он мне говорил?!»
Шелл криво улыбнулся и встал. Эта улыбка была холодной.
До неё медленно доходило, что Шелл выглядит совсем не так, как если бы хотел воплотить в жизнь предложенный «бонус».
«Что, что б его, делал Шелл?.. Только что он прикасался к моей шее…»
– Только что ты прикасался к моей шее…
В этот момент Анна заметила, что кожаный шнурок, висящий на её шее, выглядывает из под воротника её платья. Этот шнурок прикреплялся к мешочку, в котором находилось крыло Шелла.
– Шелл. Только не говори мне… Ты пытался утащить крыло?
– Я чуть не получил его, – проговорил он. На его лице не было и намёка раскаяние.
– Ты действительно пытался украсть его? Как ужасно…
– Что именно?
– Я сказала, так? Что хочу подружится с тобой. И всё же ты…
Анна действительно хотела, чтобы Шелл был её другом. И она чувствовала, что это её чувство было предано, и это опечалило её. Встретившись с Анной глазами, Шелл издевательски засмеялся.
– Хочешь подружиться? Держишь в руках жизнь другого человека и говоришь, что хочешь подружиться?!
При этих словах Анна опешила.
– Ты купила меня. Ты используешь меня. Для нас невозможно подружиться.
Если Анна хотела воплотить свои идеалы в реальность, она должна была сначала вернуть ему крыло, т только потом попросить его стать её другом и помочь ей. Это был единственный путь.
Но, честно говоря, она боялась возвращать ему крыло. Поэтому Анна попросила его стать её другом, держа его жизнь в своих руках. Она и сама знала, что просит слишком многое. Она с ним никак не могла подружиться, учитывая их текущие отношения.
До тех пор, пока у неё было его крыло, оная являлась его хозяйкой.
Шелл просто сделал то, что было естественным для феи в такой ситуации, и попытался забрать обратно своё крыло у хозяина.
Думать, что её предали, печалиться из-за этого и так далее было неправильно.
Правда была в том, что Анна была глупой хозяйкой, позволившей своей бдительности снизиться.
– Я и вправду дура, да?
Она тихо вздохнула. Анне больше ничего не оставалось, кроме как попытаться улучшить своё самочувствие мыслями: «Было бы хорошо, если бы мы всё-таки стали друзьями». Теперь она поняла, какой эгоистичной и глупой была.
– Я должна доехать до Льюистона. Я не могу позволить себя так рисковать, возвращая тебе твоё крыло, а затем прося тебя защищать меня, пока мы не доберёмся до Льюистона. Именно поэтому, хоть я и решилась использовать тебя, часть меня оставалось мягкой. Говорить, что я хочу стать твоим другом… было глупо с моей стороны.
Анна закрыла глаза и глубоко вздохнула. Затем она снова открыла глаза.
– Я сказала, что верну тебе крыло, если поможешь в целости и сохранности добраться до Льюистона. Ты пытался украсть крыло, потому что не можешь поверить мне, даже если я даю тебе честное-пречестное? Или ты пытался украсть его, потому что работа на человека даже на короткое время так ненавистна тебе? В любом случае, всё в порядке. Теперь я буду настороже, так что не забывай об этом.
Она посмотрела на фея. Он не отвечал.
– Пока мы не отошли от темы. Я сдержу моё обещание. Когда мы приедем в Льюистон, я отдам тебе твоё крыло. После этого я снова спрошу тебя, сможем ли мы быть друзьями. До тех пор я твоя хозяйка.
Шелл насмешливо фыркнул и повернулся к ней спиной. Казалось трагичным, что на его спине было только одно крыло, отражающее свет луны.
Посмотрев на ночное небо, он сказал себе: «Луна точно красива».
«Я облажался».
Хоть его взгляд и был обращён к луне, Шелл Фэн Шелл осознавал присутствие Анны, лежащей за ним. Она излучала нервозность. При таком обороте вещей, даже если она заснёт, она, скорее всего, подскочит, как только почувствует его приближение. Сегодня уже невозможно было украсть крыло.
Но не торопился.
Ведь, попав в руки охотников на фей, он переходил от человека к человеку.
Шелл проводил всё это время, думая только об убийстве своего нынешнего хозяина и побеге.
Но это было нелегко. Те люди были жестоки и осторожны.
С тех пор, как его выставили на продажу на рынке фей в Рэдингтоне, он делал всё возможное, чтобы его купил какой-нибудь идиот. Если бы его купил болван, он мог убить его или хотя бы отвлечь и забрать своё крыло, а затем сбежать.
Тем не менее, покупатели, которые приходили за феей-воином, были проницательны и жестоки на вид. Поэтому каждый раз, когда покупатель вступал в переговоры с фееторговцем, он делал всё, чтобы, ведя себя отвратительно, отпугнуть их.
«Интересно, какого покупателя принесёт сегодня. Надеюсь, он идиот», – пока Шелл, сидя в палатке, не спеша желал этого, он вдруг почувствовал сладкий запах прямо под носом. Ему казалось, что он был похож на аромат серебряного сахара.
Подняв глаза, он увидел тощую девчонку с пшеничными волосами, смотрящую на него.
Она заявила, что хочет купить фею-воина. Это был шанс один на миллион.
Когда Анна решилась купить его, он внутренне улыбнулся.
Она просто была мелкой девчонкой, которая относилась к нему как к другу и постоянно говорила такие детские вещи, как: «Давай будем друзьями». Ему даже не нужно было пачкать кровью меч. Он предчувствовал, что довольно скоро сможет вернуть своё крыло.
Но Анна оказалась более чувствительной, чем он думал, и заметила его.
Он пытался украсть своё крыло. Он был уверен, что его накажут, коверкая его крыло, по крайней мере.
Но Анна не наказала его. Наоборот, она вновь пообещала, что вернёт его крыло, когда они докатят до Льюистона, и сказала, что после этого попросит стать его её другом.
Это было загадкой. Он не знал, о чём она думала. Однако…
«Какая разница, что у неё творится в голове, она всё равно идиотка».
С такой наивной девчушкой ему, наверняка, представится ещё море возможностей. Ни к чему было спешить.
Люди использовали его почти 70 лет. Станет он свободным сегодня или через три дня, не так уж и важно.
Внезапно он вновь уловил сладкий аромат. Он оглянулся. Этот запах точно исходил от волос Анны и её пальцев. Это был запах серебряного сахара, который порождал воспоминания и смешивал чувства.
Шелл неосознанно прикоснулся к губам. Это было то сладкое ощущение, что он испытал в далёком прошлом. Удовольствие от аккуратных поглаживаний крыла… Те нежные пальцы… Вспоминая те ощущения в мышцах спины, он невольно вздохнул.
«Лиз…»
Позади него Анна повернулась во сне. Потрясённый собственными чувствами, Шелл отнял пальцы от губ.
Через плечо он посмотрел на Анну. Её глаза были закрыты.
«Мама, пожалуйста! Не уходи!»
Чуть раньше, открывая глаза, Анна прокричала это. В тот момент он засомневался.
«Что её мать чудит, позволяя такой дочери путешествовать одной?»
Рука, схватившая Шелла за пальцы, была до ужаса беспомощной.
По какой-то причине это ощущение прочно отпечаталось в его сердце.